 |
|
Александр Матвеев |
В прошлом году я водил свою 7-летнюю дочку на горнолыжный спуск, что у железнодорожной станции «Протасов Яр». Думаю, излишне описывать впечатления ребенка, познавшего дух скорости. Но я как статичный наблюдатель был впечатлен не меньше. Потому что впервые видел работу инструктора, спускавшегося с горы спиной вперед. Так он контролировал движения ученицы и заодно следил, чтобы в нее не врезался какой-нибудь сорвиголова на сноуборде.
Спустя пару месяцев наткнулся на журнал «Лыжный спорт» с фото нашего инструктора. Оказывается, он — Александр Матвеев (в свои 54 — чемпион по горнолыжному спорту среди ветеранов Киева) — и есть изобретатель методики обучения, которую я наблюдал на склонах Протасова Яра. Чутье подсказало, что Александр Михайлович может оказаться интересным собеседником. Подвела меня интуиция или нет — судить вам.
Антропология горы
— На фотографии в журнале вы занимаетесь со взрослыми. Глядя на дорогущий горнолыжный инвентарь таких новичков, я представляю себе, что это те, кто наконец-то получил финансовые возможности воплотить мечту о горных лыжах. Трудно ли учить людей состоявшихся?
— Первым делом я в каждом из них пытаюсь найти ребенка — того, кем он был, когда открывал для себя мир. Здесь — на горе — это нетрудно.
Что же до мечты, то позволю с вами не согласиться. Те, кто хотел воплотить ее, жертвовали всем и вся и уже давно на лыжах. Большинство описанных вами случаев — дань моде. Ну куда еще идти зимой? Точно так же и в карпатском «Буковеле» — люди едут расслабиться по полной программе и в приятном сопровождении. А лыжи — это так… Да и организации там никакой нет. На старт пускают всех желающих, не особо следя за тем, умеют ли они ездить. Это может очень печально закончиться. И для лыжника, и для окружающих. Благодаря техническому прогрессу сейчас ускорения возросли втрое! К тому же на длинных и широких трассах люди не могут оценить свою скорость и не ощущают опасности. А некоторые этого чувства и вовсе лишены.
Я в году 89-м наблюдал такого человека на алма-атинской трассе. Это была самая смертоносная трасса в Союзе — абсолютно не спрофилированная: сумасшедший перепад высот, совершенно нелогичные полочки и виражи. Ни одни международные соревнования на таких трассах не проводятся. А у нас практически все спуски такими были. И это еще одна причина наших тогдашних неудач. К тому же к концу 80-х лыжи уже получше стали, скорости возросли. Когда снег подмерзал, скорость на финише достигала 140 км в час. Чтобы сбавить ход, люди даже куртки расстегивали.
И вот стоит на старте парнишка из Прибалтики. Улыбчивый такой. Мы почему обратили на него внимание: у него были лыжи «Фишер» — последняя модель тогда, крепеж «Соломон». Смотрим и языками цокаем. А он стартует и… выскакивает из крепления. Лыжи остаются на месте. Оказалось, что крепления не были выставлены ни под вес, ни под что. Мы быстро их ему подкрутили, а сами думаем: «Видно, парень специально к соревнованиям их берег и не успел разобраться». Словом, стартонул он второй раз и далеко не в самом трудном, но самом опасном вираже упал. Ну просто повезло ему, что жив остался. А он поднимается в своем шикарном комбезе, и улыбка, как ни в чем не бывало, до ушей. Признается: «Вообще-то я не горнолыжник».
Оказывается, он хотел пойти в каскадеры. А у них на студии брали только мастеров спорта. Хоть по шахматам. «Я как-то на лыжах с гор умею спускаться. У меня страха никакого нет», — поясняет. А ему нужно было всего-навсего в призеры Союза попасть на любом этапе скоростного спуска, чтобы получить мастера. Вот и решил проскочить.
— Напомню, что то же самое вы и о моей дочери говорили — что у нее нет чувства страха. И ее надо в первую очередь научить тормозить.
— У малышей еще не выработано восприятие опасности. Поэтому, я считаю, обучение должно начинаться не ранее 6—7 лет.
— А как выбрать ребенку, да и себе, квалифицированного инструктора?
— Самая предпочтительная категория — это спортсмены, окончившие Институт физкультуры. Так получаем дипломированного тренера и прекрасного демонстратора в одном лице. Главное, чтобы такой специалист не забывал, что здесь цель — не спортивный результат (иногда любой ценой), а научить человека получать удовольствие от активного отдыха.
2-я категория — недипломированные спортсмены. Их мастерство владения лыжами восхищает, но нужно помнить, что их не учили обучать. Эта категория подходит для желающих усовершенствовать свою технику.
3-я категория — «скороспелые» инструкторы, окончившие 2-месячные курсы где-нибудь в Словении. В лучшем случае это перворазрядники, как правило, сразу же подхватывающие звездную болезнь в связи с получением «корочки». Лучше всего у них получается пустить пыль в глаза клиенту.
И, наконец, 4-я категория — мальчишки-самоучки, сами год-два, как научившиеся бездумно имитировать какие-то движения и непонятно как объясняющие их своим «ученикам». Я их называю «кататели» от жаргонного словечка «катать». Хотя в любой категории можно столкнуться как с добросовестным человеком, так и с проходимцем.
— И все же, по моим наблюдениям, 4-я категория занимается преимущественно со сноубордистами.
— А эту молодежь «раскатать» легче всего. Она же приходит на горку либо «под пивом», либо «под каким-нибудь «Энерджи». С такими и работать не напряжно: прыгнет, ударится об лед и стоит себе, курит — тусуется с такими же (вот это — самое непонятное для меня: я бы в их возрасте уже миллион раз съехал на этой доске). Девчонки с голыми животами стоят с ними, а то и сидят на снегу. Я, когда не выдерживаю, спрашиваю: «Вы кого собираетесь рожать — Морозку?»
— Кстати, а когда и как начался ваш «миллион раз»?
— В 4 года отец подарил мне лыжи. Это наряду с близостью нашего дома к голосеевским кручам и определило мою судьбу. В 7 лет я съезжал с горок, с которых не каждый взрослый мужчина отваживался спускаться.
Ни «квантов», ни милосердия
Три года азы лыжного спорта я постигал путем проб и ошибок. А когда пошел в школу, то моим одноклассником оказался мальчик из горнолыжной секции при заводе «Квант». Так я узнал, что этим можно заниматься всерьез. Успехи в детских, а затем и юношеских соревнованиях позволили участвовать и в союзных чемпионатах. Но здесь об успехах мечтать и не приходилось.
Инвентарь украинских команд уже тогда был антиквариатом: деревянные лыжи, канты на шурупчиках, «мертвые» (не отщелкивающиеся) крепления, никакой специальной одежды. Даже по сравнению с РСФСР мы были голодранцы. Поэтому уже на старте проигрывали по 2—3 секунды.
Конечно, все это я в полной мере осознал лишь после окончания Инфиза, когда стал детским тренером.
— Кто из ваших учеников добился успехов в большом спорте?
— Тогда, в конце 70-х, это было еще невозможно. Ведь инвентарь был тем же, что и в моем детстве: кожаные ботинки на шнурках (мы с детьми сами их парафинили), те же самодельные канты. Занимались по выходным — по 8 часов в Голосеевском лесу. Разумеется, никаких подъемников. Сами утаптывали снег. На лыжах добирались из города до гор, на лыжах — назад.
Что же до методики, то во всеукраинском масштабе она и сегодня остается старой: тренер стоит на горе и наблюдает за ошибками, чтобы потом перечислить их подопечному. Так можно работать разве что с мастерами международного класса, которым нужно подсказать лишь то, что со стороны виднее.
Своим же воспитанникам я прививал гораздо более важное — моральный кодекс поведения в горах. К сожалению, этому, похоже, у нас уже не учат. И я это ощутил на собственной шкуре. В буквальном смысле.
С 8.00 до 10.00 я для себя тренируюсь на «Протасовом Яру». В это же время здесь занимаются некоторые детские секции. И вот спускается как-то передо мной ребенок. Заканчивает левый поворот — то есть должен по всем законам поворачивать направо. Я во избежание контакта обхожу его слева с запасом в метра два. И вот когда я уже хорошенько улегся в вираже направо, вижу, что он правый поворот так и не сделал. Почему — уму непостижимо. Короче, его лыжи мне идут в ботинки.
Я как профессионал прекрасно понимаю, что если обеими лыжами он ударит мне в ботинки, значит, обе ноги у меня будут сломаны. Их я могу сберечь, только если подпрыгну. Но тогда от мальчишки ничего не останется. Вы представляете, что такое — столкновение на встречных курсах при скоростном спуске! Поэтому я начинаю резко падать, чтобы ударить его хотя бы животом. И принимаю парня на живот. Сам же остаюсь на внутренней ноге. Он наезжает на нее лыжей и фиксирует. По инерции я буквально «переламываюсь» через эту ногу.
Даже просто от падения рука у меня была вся синяя — такой силы получился удар о снег. Ну а нога была ломана, да еще с осколками, в двух местах. Ступня просто болталась на коже и мышце. Но первое, о чем я думал в тот момент, — о ребенке. Спрашиваю: «ты хоть цел»? Он спокойно встает и, ничего не говоря, уезжает. Вы понимаете, что произошло?! Ведь в горах никто никого не бросает. Я тогда его тренера убить хотел! Счастье для него, что подняться не мог.
В еще большей степени лишены представления о «горнолыжных правилах хорошего тона» сноубордисты. Бывает, нароет такой вот самоучка бугры по мокрому снегу, потом он застынет, и это уже травмоопасно. Бог знает, где он надумает его нарыть! В нормальных странах сноубордистов уже давно выгнали на свои трассы, чтобы не лезли в зоны общего катания — пусть там, что хотят, то и делают!
И все-таки она не плоская! (и как этим воспользоваться)
— Похоже, у вас к досочникам особая любовь.
— Именно особая! Потому что делают они действительно уникальные вещи. Например, в хаф-пайпах (от half (половина) и pipe (труба) — огромных трубах, которые прорывают в снегу специальные машины. Досочники там сами по себе, тренируются с чистого листа. И затем такие пируэты вытворяют, что мне и не снилось! Ну, может быть, если бы я был в их возрасте, то с удовольствием пошел бы туда. Смотрю на них с восторгом!
А трассы ски-кросс, изобилующие виражами и сложнейшими буграми! Представляете, 4—6 человек на одной трассе наперегонки! Необычайно зрелищная вещь. Но если трасса под это неспрофилирована, то подобный вид гонок иначе как «сломанные копчики» или в лучшем случае — «блуждающие почки» я назвать не могу. И «Протасов Яр» как раз под сноуборд не спрофилирован.
В принципе сноуборд придуман под катание по пушистому целинному снегу. Это необычайное удовольствие — как катание на воде. Ни с чем не сравнимо. И здесь лыжники солидарны с досочниками. Особенно когда снег искрится. Это просто чудо!
Хотя на самом деле чудеса окружают нас повсюду. Мир соткан из чудес! В этой жизни ничего случайного не бывает. Поэтому когда некоторые люди уверяют, что чудеса бывают, они одновременно правы и не правы. Потому что да — бывают.
Но не бывает нечудес! Просто мы не в состоянии это осознать. Мы замечаем только плоские срезы. Поэтому люди и были уверены, что Земля плоская.
