В мировом масштабе главным событием минувшего понедельника, без сомнения, стало «третье пришествие на российский трон» Владимира Путина. Но для тысячи с хвостиком киевлян, которые провели этот жаркий майский вечер в прохладном (по температуре в партере, но отнюдь не за уровнем страстей на сцене) зале Национальной оперы Украины, 7 мая наверняка запомнится событием совсем иного плана — впрочем, также имеющим непосредственное отношение к России и извечно русскому вопросу «кто более достоин русским народом управлять» (а значит, и кто в конечном итоге будет во всем виноват).
Одним словом, на сцене НОУ давали «Хованщину» Мусоргского — произведение, которое музыкальные критики считают наиболее ярким примером феномена, именуемого «русской оперой».
Артисты на сцене и в оркестровой яме были из самого Мариинского театра (Санкт-Петербург). За дирижерским пультом стоял великий и неповторимый Валерий Гергиев — к слову, личный друг «нового старого» президента России, знакомый с ним еще с собчаковских времен. Для любителей интриг уже само неприсутствие Гергиева на инагурации в Москве могло послужить источником домыслов и сплетен — неужто главный дирижер России попал в немилость, и крепкой питерской дружбе конец? Некоторые журналисты на пресс-конференции, надо сказать, пытались задавать маэстро вопросики с подвохом — дескать, нет ли в волне протестов, сопровождавших выборы президента и непосредственно инаугурацию, аналогии с исторической Хованщиной и прочими смутными временами. И Гергиев, нет, не ушел от ответа, но невольно дал понять, насколько по-разному смотрят на мир обыватель (даже если это журналист) и художник. По словам Валерия Абисаловича, планируя в рамках традиционного, 11-го по счету, Московского православного фестиваля привезти в Киев «Хованщину», он меньше всего думал о политической составляющей этого спектакля, а исходил, в первую очередь из его художественной ценности. Точно так же, как и Мусоргский вряд ли слишком задумывался о том, какие исторические и прочие аллюзии будет вызывать его произведение у потомков.
Относительно же российских митингов протеста Гергиев отметил, что он, как человек посещающий за год десятки стран, не видит в этом ничего необычного. «Протестный дух в современном обществе ощутим, как никогда ранее. События последних лет — в частности в респектальных Англии и Франции — только подтверждают, что от этого не застрахована ни одна даже самая демократическая страна. Главное, чтобы это не повторялось по норвежскому сценарию, ибо нет ничего ценнее, чем человеческая жизнь», — резюмировал маэстро.
Заметим, Мариинский театр привез в Киев не концертную версию оперы, что есть обычной фестивальной практикой, а полновесный спектакль. Для перевозки одних только декораций понадобилось четыре фуры. Подготовка сцены заняла два дня. Причем основная часть рабочих, монтировавших декорации, также приехали из Питера.
В репертуаре Мариинки «Хованщина» — одна из наиболее долгоиграющих постановок. Долгоиграющих как в прямом (долгая по времени, в Киеве закончилась уже за полночь, так что бесколесные зрители рисковали не успеть на последний поезд метро), так и в переносном смысле. Премьера именно этой постановки состоялась еще в 1960 г., и с тех пор никаких «капремонтов» (в смысле кардинального изменения режиссуры и сценографии) не претерпела. При этом визуально спектакль более чем впечатляет; взять хотя бы заключительную сцену пожара: скит не просто горит, как настоящий (по технике безопасности натурального огня в театре, как вы понимаете, быть не может), но и на наших глазах превращается в прах. Даже задействованные в опере певцы (в частности народный артист России Владимир Галузин, певший партию Андрея Хованского) поражаются, как авторам постановки при тогдашних скудных технических средствах (без всяких лазеров и компьютерной графики) удалось выстроить сцены так, что они завораживают и сегодняшнего зрителя. В общем, режиссеру Леониду Баратанову и художнику Федору Федоровскому — браво!
Кстати, корреспонденту «Уикенда» посчастливилось за пару часов до начала спектакля побывать за кулисами и воочию увидеть последние приготовления. Можно было даже прикоснуться к столбу, надписи на котором в первом действии будет пытаться прочитать сплошь неграмотный русский люд. Увы, мне (как, наверное, и большинству зрителей, не владеющих церковно-славянским) прочитать их тоже не удалось… А еще я стала свидетельницей репетиции для единственной «местной» артистки — лошади, восседая на которой, князь Иван Хованский споет арию «Дети, дети мои! Спаси Бог! Москва и Русь в погроме великом…» К слову, мизансцена с лошадью оказалась единственной неудачной в спектакле. Видно было, что это мука не только для животного, солиста (партию старшего Хованского исполнял Геннадий Беззубенков), но и для зрителей тоже — ведь вместо того чтобы наслаждаться пением, невольно думалось: а вдруг сия никак не желающая стоять на месте лошадка возьмет да и сиганет прямо в оркестровую яму?..
За кулисами также можно было спокойно поговорить с хористами и вблизи рассмотреть их костюмы. В частности, украинских журналистов заинтересовал исконно русский вид обуви — лапти. Артисты, изображавшие простой люд, сказали, что ходить в лаптях по сцене — сплошное удовольствие.
И еще о хорах и народе. Музыкальные критики неоднократно отмечали, что именно народ есть главным героем «Хованщины» и соответственно центральные партии в этой опере исполняет хор. И я не согрешу против истины, если скажу, что изрядная часть аплодисментов, раздававшихся под сводами театра в тот вечер, была адресована именно хору. Хотя солисты, вне сомнения, тоже были на высоте — и Ольга Бородина («лучшая в мире Марфа», как о ней пишут иностранные СМИ), и наш земляк, уроженец Коломыи, выпускник Одесской консерватории Михаил Кит (Досифей), и Алексей Стеблянко (князь Голицын), и Эдем Умеров (боярин Шакловитый), и вышеупомянутые Галузин, и Беззубенков. Не говоря уже об оркестре и дирижере. Вряд ли среди зрителей нашелся хоть один, кто пожалел о пяти часах, проведенных в театре.
Браво — Мариинка! Браво — Валерий Гергиев!
