Журналистский интерес к ВЛАДИМИРУ КУЛЬБАШНОМУ я проявил после того, как мне рассказали, что он уже несколько лет кряду живет посреди Днепра на острове — в километре с небольшим выше Московского моста. Попав же к нему в гости, я понял, что история этого человека намного богаче, чем представлялось мне вначале. Забегая вперед, скажу: он — талантливый инженер и мастеровой. Руками может сделать практически все.
Хижина дяди Вовы
В парке Дружбы народов выхожу на берег, перезваниваю Владимиру Андреевичу по мобильному телефону, мол, уже прибыл, встречайте. Метрах в 200—300 за водной гладью — тот самый остров, поросший деревьями, над которыми виднеются верхушки многоэтажек Оболони. От острова отделяется весельная лодка. Приближаясь, она растет в размерах, все слышнее скрип уключин. Я уже могу отчетливо разглядеть пожилого мужчину с бородой Карла Маркса. Это и есть главный здешний робинзон Владимир Кульбашный.
Пока он перевозит меня, немного расскажу о самом острове. Он образовался в середине 40-х годов. Причина толком неизвестна. Может, в районе устья Десны затонуло какое-то крупное судно, или сильно обвалился берег, или случилось еще что-то, что изменило в этом месте гидрогеологию. Возникла отмель из песчаных наносов. Затем она стала островом. В 50-х на нем начал прорастать первый кустарник, а сегодня остров покрыт высокими деревьями. Капитальных сооружений здесь не строили, так как в паводок остров полностью покрывался водой. В общем, в созданном природой виде он непригоден для жизни. Наверное, поэтому ему даже не дали названия.
Но это де-юре, а де-факто тут круглогодично обитают люди — небольшая колония владельцев плавучих дач — легких домиков на понтонах. Такие домики можно буксировать и пришвартовывать в любом месте к любому берегу. Однако наша лодка уже причалила, и меня приглашают в «хижину дяди Вовы».
Еще раз повторюсь: все плавдачи к острову лишь пришвартованы. То есть люди (а это с десяток хозяев — кто сам, кто семьей) живут фактически на воде. И только жилище Кульбашного стоит на твердой земле. По документам его дом тоже числится плавдачей и имеет государственный регистрационный номер. Но с годами прогнили понтоны, и дом выволокли на сушу. Предварительно Андреевич смастерил небольшой земснаряд, и с его помощью намыл из днепровского песка высокий бугор, создав как бы незатопляемый островок на затопляемом острове. Это — несколько соток земли, где растут фруктовые деревья, разбиты грядки, есть теплица, погреб, летние кухня, столовая, курятник, мастерская и другие постройки. Был, но заилился колодец. Еще пару лет назад держали коз. О мастерской скажу отдельно, но несколько позже. Пока же познакомимся с самим хозяином. Вернее — с хозяевами, потому что Владимир Андреевич живет на острове с супругой Раисой Федоровной.
У них взрослый сын. Внуки, квартира на Троещине. Раньше с наступлением холодов и до весны Кульбашные перебирались в город. Но последние несколько лет на острове и зимуют. Прошлой осенью купили машину дров.
Неизлечимый вирус
Владимир Андреевич родился в 1937 году на Подоле. После ремесленного училища работал токарем на заводе. Подыскал «халтурку» — подрабатывал слесарем по обслуживанию центрифуги в НИИ генетики. Окончил сельхозакадемию, где, кроме собственно науки, занимался в танцевальном ансамбле и играл в оркестре на гитаре. Со временем перешел в НИИ на постоянную работу — инженером по обслуживанию научного оборудования. Но в 1965 году Кульбашный круто изменил судьбу — устроился рядовым сантехником в гостиницу «Голосеевская».
Вообще, к карьерным высотам он особо не стремился, мог с легкостью перейти на другую работу с понижением, если это было для него выгодно. А в чем выгода? А в том, что между персональным кабинетом с секретаршей и удобной слесарной мастерской он всегда бы выбрал второе. Его больше интересовал доступ к металлу и станкам, чем к директорской печати.
В 1958 году он откликнулся на просьбу родного дядьки — помог построить моторную лодку. Оснастил стационарным мотором Форд. Но, берясь оказывать услугу родственнику, Андреевич и мысли не имел, чем все это обернется. В итоге «подхватил неизлечимый вирус» любви к Днепру.
В 1965 году построил второй катер —- уже для себя. Это было судно 7,2 м в длину и 2,2 м в ширину, с двигателем от автомобиля ГАЗ-51. Для сравнения: шхуна пирата Френсиса Дрейка «Золотая лань» была всего в три раза больше катера Кульбашного — 21 м длиной при ширине 6,2 м. На ней знаменитый флибустьер пересекал океаны, добывая золото для английского королевского двора.
Построить таких размеров катер невозможно без проекта, чертежей. Все это было. Кульбашный сам производил расчеты и чертил. В его кабинете на плавдаче я видел профессиональный конструкторский кульман, которым Андреевич пользуется и сегодня.
Чтобы иметь право работать на Днепре (а ему этого хотелось), он, уже с дипломом сельхозакадемии на руках, поступил в речной техникум. Получил специальность механика-судоводителя. Капитанствовал. На больших грузовых или пассажирских теплоходах он не работал. Пошел, как говорится, по небольшим катерам в различных организациях. Подробно останавливаться на всех этапах его биографии речника, увы, не позволяет формат «Уикенда». Скажу лишь, что на Днепре Кульбашный живет и работает с 1970 года.
С катерами он, словно цирковой иллюзионист, буквально творил чудеса. Мог поменять один двигатель на другой, рассчитав самую сложную в этом деле задачу — валовую линию. При этом ничего не делал на глазок — всегда готовил полный инженерный проект. Слава среди речников о нем шла по всему Киеву.
Под каток
В 1985 году Владимир Андреевич попал под каток системы — его «высмеяли» в фельетоне в «Вечернем Киеве». Мол, рядовой механик, а замашки барские — ездит на служебном теплоходе на собственную дачу. Правда, в публикации была упущена маленькая деталь: речь о плавдаче, официально зарегистрированной в госорганах. Кульбашный тогда работал на катере в предприятии тепловых сетей — обслуживал теплотрассы под мостами. И все лето он возил свою дачу в те места, где работал. От моста к мосту. Формально он действительно каждый вечер ехал на служебном катере к себе домой. Потому что дом был в десятке метров от места проведения работ. А если бы катер каждый вечер ставить в «государственный гараж» — надо было бы наматывать десятки лишних километров, сжигать государственную же солярку. Так что фельетон действительно вызывает улыбку, но — у кого с какой стороны.
Однако в Советском Союзе умели смеяться с «правильной» стороны. После фельетона летели головы его начальников, никому ничего нельзя было доказать. Логические аргументу в защиту не были услышаны. Самого Кульбашного «пас» ОБХС. Расследования. Опросы свидетелей. Километры объяснительных. От него отвернулись друзья. «Раньше за нашим столом собирались по двадцать человек — веселились, пели песни. А после той статьи — всех словно сдуло», — вступает в разговор его супруга Раиса Федоровна.
Поменяв еще несколько мест работы, Кульбашный устроился на одной из спасательных станций ГКП «Плесо». Вспоминает, как однажды заскочил по какому-то небольшому делу к начальству, где случайно подслушал разговор о планах построить пешеходный мост в Гидропарке. Говорилось о бетонных плитах, арматуре, рельсах… Кульбашный вслушался, вник, вклинился со своим предложением: вместо громоздкого железобетона использовать легкие арочные конструкции из стали. И набросал карандашом эскиз на скорую руку. По этому эскизу позже сделали проект, а самому капитану-«кулибину» заказали этот мост построить. И построил, и сам же доставил на катере в Гидропарк, и установил. Правда, жалуется, в полном объеме с ним так и не рассчитались.
Еще Андреевич рассказал, как когда-то поднял со дна затонувшую баржу, которую организация-владелец отдала ему в качестве платы за работу. А он сдал в металлолом. Но поскольку это было сразу сто тонн, то налоговая нашла нарушение: дескать, не имеет лицензии на операции с металлоломом. «Получается, если я привезу на тачке кусок ржавой рельсы в 30 кг, у меня ее примут, заплатят деньги и не спросят, где взял — украл ли, нашел или подарили. А если я хочу сдать баржу, на которую есть документы, что она моя собственность, мне говорят: не имеешь права. Где логика?» — смеется Кульбашный.
В общем, поговорили мы о многом, сидя на веранде его в прошлом плавучего, а сейчас «сухопутного» домика. Я осмотрел это сооружение: довольно просторный зал с телевизором и камином, кухня, кабинет с кульманом, сауна, душевая. На втором ярусе — две спальни. От камина отходят трубы. Когда горит огонь, по трубам, подогреваясь, циркулирует масло. Огонь гаснет, а масляные батареи еще долго хранят тепло. Разумеется, хозяин смастерил эту систему сам.
Где доказательства?
На улице в беседке стоит круглый стол с вращающейся средней частью. Это чтобы не гости тянулись через весь стол к блюдам, а еда двигалась по кругу, подъезжая к каждому. Я такие столы видел в китайских ресторанах. А здесь он откуда? «Сам сделал. Где-то увидел и сделал», — простодушно отвечает хозяин.
Рядом с теплицей стоит странной конструкции печь в виде корыта из длинной широкой трубы, в которую налито машинное масло. «Я в этом масле варил доски, когда строил мост. Они сто лет простоят и не сгниют».
Наконец мы заходим в мастерскую. Еще час назад, слушая Кульбашного, я думал о том, как проверить его рассказ, где доказательства таланту изобретателя, завидной инженерной грамотности и золотым рукам? Теперь же эти доказательства были передо мной: промышленный токарный станок со свежей, еще не убранной стружкой. Значит, хозяин работал на нем совсем недавно. Несколько заточных станков, два сверлильных, два деревообрабатывающих, механический пресс, кузнечный горн, компрессор… Об обилии переносного инструмента я уже молчу. «А это что?», — указываю на непонятную мне конструкцию. «Станок для заточки цепей бензопилы», — слышу в ответ.
Кульбашный показывает мне свое последнее изобретение — электродвигатель для лодки. «Работает от аккумулятора СТ-70 (от автомобиля ГАЗ-53). Бензин дорогой. А так одной зарядки хватает, чтобы раз 5—6 сплавать на тот берег и обратно. Когда закончу — будет все красиво: пришвартовал лодку к причалу, вставил вилку в розетку и ушел. Надо ехать — вытащил вилку, на кнопку нажал, и ты уже в пути!»
Мы распрощались на противоположном берегу. Он поплыл назад на пока еще неоконченной электролодке, пользуясь вечными как мир старенькими веслами. Ветер развевал его седую бороду.
Перед этим он поздоровался с молодым парнем, который, привязав лодку, сгреб удочки и собирался уходить. Какое-то время мы с ним шли рядом и разговорились. «Дядя Вова с моим дедом начинали этот остров. Теперь деда нет, мой отец там живет. А дядя Вова всегда был «кулибиным». Ему говорят: Володя, иди чарку пригуби. Он если и подойдет к столу, то больше десяти минут не усидит. Опять за работу. Я его только таким и помню: если не кувалда в руках, то сварочный аппарат», — сказал парень.
