26 февраля в столичном MonteRay Live Stage выступила группа Kauan. Уикенд сходил на концерт и поговорил с лидером коллектива Антоном Беловым о последнем альбоме, истории, стоящей за ним, и ценных фанатах.
Включаем музыку, наушники в уши — и поехали.
Открывает концерт Endless Melancholy плавным и лиричным эмбиентом. Гости поначалу робко теснятся возле барной стойки, но позже, осмелев, подходят ближе к сцене, а провожают музыканта уже бурными аплодисментами. Выступление Endless Melancholy сложно назвать «разогревом», это скорее настройка на нужную волну, чтобы отключиться от бурлящего внешнего мира.
[gallery:27087]Kauan начинают с композиций из предпоследнего альбома, а после десятиминутного перерыва переходят к свежему — Sorni Nai 2015-го. За альбомом стоит история тургруппы Дятлова, погибшей при до сих пор не выясненных обстоятельствах в 1959 году.
— Эта история мне родная – она произошла на Северном Урале, а я родился на Южном. Каждый из нас слышал об этой истории, но как-то издалека. Началось с того, что альтист попал на презентацию со свежей информацией по этой теме, на заднем фоне стелился эмбиент, на переднем фоне перещелкивались фотографии и шел минимальный текст. Толика это сильно задело. Мы все встретились, обсуждали, и зацепило всех. У истории группы Дятлова есть особенность – она быстро становится личной, как только находишь в ней отличительную черту. Был период времени, когда все было пропитано этой историей — цифры, фамилии начинают «плавать» вокруг тебя, все кажется связанным с ней. Естественно, часто это все притянуто за уши .
Мелодично начинает альт, после вступают барабаны, потом включаются и остальные. На заднем фоне одна за другой появляются фотографии участников трагического похода. Пока они не подозревают, какая судьба их ожидает. Музыка постепенно вводит в историю. И переносишься за сотни километров и даже немного ощущаешь холод.
— Это органичное для меня настроение. Я занимаюсь давно именно такой музыкой, не надо настраиваться на эмоциональный лад, это просто другой «я», который проявляет себя во время того, когда мы играем.
Нечастый текст на немного скрежещущем финском языке — по признанию Белова, он лучше всего подходит к их музыке — концентрирует и направляет эмоциональный поток. Вокал вступает исключительно в те моменты, когда он очень нужен. Впрочем, тут вокал больше воспринимается как отдельный инструмент. Неважно, что ты не понимаешь конкретных слов, важно, как голос дополняет композицию, и его ровно столько, сколько нужно.
— Многие правильно говорят, что мы делаем не столько песни, а больше что-то вроде саундтреков для какой-то части жизни, эмоционального настроя, в котором человек не выделяет конкретную партию, но чувствует общую атмосферу и настроение музыкального произведения.
Поразительно, насколько точно и качественно музыкантам удалется перенести записанный в студии звук на сцену.
— Kauan не был изначально концертным проектом, а студийным. Я никогда не был заинтересован в том, чтобы давать концерты, скорее повлияло общественное мнение. Все больше и больше людей начали узнавать о нашей музыке, писать, что было бы здорово нас послушать вживую. Я посчитал, что некоторый материал подходит под живые выступления и можно попробовать его сыграть. В Киеве я нашел правильных музыкантов, которые сначала должны были быть просто сессионными, но они прониклись идеей, и мы вроде как называемся группой, хотя написание материала пока остается за мной.
Ближе к самому выступлению мы начинаем усиленно репетировать. Если это сольное мероприятие, то уровень ответственности выше. Даже если мы играем перед небольшим количеством людей, то они пришли конкретно на нас. Стараемся продумывать детали. В этот раз сделали акцент на видеоряде. В день концерта я стараюсь, чтобы не было никаких эмоциональных всплесков.
Фотографии все сменяют друг друга. Туристы улыбаются, где-то дурачатся, раскладывают вещи на стоянках, опять надевают лыжи и идут, идут, идут. Воспринимать комбинацию музыки, фоторяда и истории, стоящей за всем этим, — как читать между строк в неотпечатанной книге.
[gallery:27089]Музыка сгущается, в воображении рисуется продолжение каждого появляющегося слайда. Заснеженные просторы, странные метки на дереве, и вот люди, которые еще несколько минут назад мы видели легко шагающими по белому полотну, уже лежат безжизненные, занесенные снегом.
— Все, что я хотел передать в истории с тургруппой Дятлова, есть. Это был сложный период с эмоциональной точки зрения — мы работали с конкретной историей, в которой были живые люди. Здесь есть ответственность, и не перед живыми людьми, а перед мертвыми. Мы в большей степени показали то, как они жили, а не то, как они умерли, потому что у нас большая часть – светлая и позитивная с проблесками мрака, но имеющая четкий стержень настроения советского ни о чем не подозревающего ума, который собирается зимой сходить в поход, в хорошем настроении, с улыбкой, студенты, кто-то уже закончил, и только в конце происходит эта неожиданная для них самих, вероятно, ситуация. До сих пор нет информации, что же там точно произошло, но мы составили свое мнение о том, что случилось, но мы никому не говорим о нем.
Поклонники очень внимательно слушают, словно завороженные, нет неуместных выкриков или хлопков.
— Мне нравится выступать в закрытых помещениях, потому что любому творческому человеку нравится, когда на его творчество направлено внимание. Фестивали, особенно большие, не могут этого сделать. Я не знаю, как на больших фестивалях играть концептуальный материал. Всегда классно, когда даешь выступление пусть в небольшом месте, но люди пришли конкретно на тебя, они знают материал, можешь быть уверен, что в каком-то тихом месте они не зааплодируют, потому что они знают, что там есть такая пауза. Меньше нервничаешь, переживаешь, больше отдаешься.
[gallery:27090]Трек длиной в час — за это время проживаешь жизнь девяти людей, умираешь, и воскресаешь только с последним аккордом. Возвращаться в реальность очень тяжело — будто выдернули из гипнотического омута, и поставили — а куда поставили? Сразу и не сообразишь.
Фаны взрываются аплодисментами и долго не отпускают музыкантов.
Пережитые впечатления, которыми, кажется, пропитываешься насквозь, нельзя просто взять и стряхнуть. Впрочем, не очень-то и хочется.
