Для большинства людей, увлекающихся военно-исторической реконструкцией, быть рыцарями (или «наполеоновскими гвардейцами», «белогвардейцами», «гусарами», «индейцами», «солдатами» армии северян генерала Гранта, «казаками» и др.) — это хобби. Для Руслана АНИСЕНКО быть рыцарем — это основное занятие, за которое он получает зарплату.
Друзья и ученики зовут его Рос (Росланд). В военно-исторических клубах почти все имеют псевдонимы, созвучные эпохе. Например, Хедер, Булат, Роланд и др. Руслан получил свое второе имя 11 сентября 1995 г. во время масштабного мероприятия — реконструкции Третьего крестового похода.
С того времени прошло почти 12 лет. Более 10 из них Рос является руководителем военно-исторического клуба «Росичи» при Детском оздоровительно-экологическом центре Оболонского района Киева (ул. Героев Днепра, 32в, тел.413-55-13). Здесь его основное место работы, так сказать, по трудовой книжке. А еще Росланда знают как кузнеца, специалиста по изготовлению исторических доспехов, мастера по прикладному фехтованию (мечи, секиры, алебарды и др.), постоянного автора статей о холодном оружии в специализированном издании «Клинок».
Рыцарство — это мое
Все началось в 1992 году. Руслана в один из военно-исторических клубов привел одногруппник по техникуму. «Я сразу почувствовал: рыцарство, доспехи — это мое, и это на всю жизнь. Конечно, я не мог знать, как именно все будет складываться. Не предполагал, что буду состоять в штате оздоровительно-экологического центра, что стану кузнецом и внештатным сотрудником журнала. Но точно знал, что с рыцарством не расстанусь», — вспоминает Рос.
Чтобы понять мир этого человека и его единомышленников, думаю, стоит больше узнать о самом военно-историческом движении. В Европе подобные клубы существуют давно. Говорят, первые реконструкторы-наполеонисты появились через несколько лет после сражения под Ватерлоо 1815 года. На годовщины сражения местные крестьяне надевали мундиры, которые они собрали на поле битвы. Со временем в Ватерлоо в этот день (18 июня) стали съезжаться почитатели воинской славы из других городов и стран. Таким образом сложился некий костюмированный праздник. Позже вошло в практику разыгрывать батальные сцены. А когда с годами мундиры пришли в негодность, их воссоздавали.
Как и где именно зародилась реконструкция рыцарской эпохи, трудно сказать. У нас это движение стало популярным в перестроечные годы как некая альтернатива «штатному набору» увлечений советского человека — филателии, нумизматике, художественной самодеятельности, традиционным спортивным секциям и др. Собственно, даже не альтернатива, а скорее расширение «жанровой линейки». Самодеятельная энергия масс требовала выхода, и жизнь диктовала новые формы.
Сегодня в движении реконструкторов только лишь эпохи Средневековья в Украине участвуют от 2,5 до 3 тыс. человек. Устраивают фестивали, турниры (иногда смешанные — сразу нескольких эпох), демонстрируют свое умение на днях городов и других массовых мероприятиях. Есть международные турниры, которые проходят, как правило, в дни известных исторических сражений. Например, совсем недавно украинские рыцари побывали на Грюнвальдской битве (в истории — 15 июля 1410 г.) в Польше.
У них есть свои писаные правила, табели о рангах. Клубы имеют каждый свой имидж, традиции, признанных авторитетов. И, как и в любом деле, есть место конкуренции, интригам. В общем — кипят страсти. А иначе зачем такое хобби, если нет эмоций!?
Любой ответ спорный
Обычные люди часто путают военно-историческую реконструкцию с движением т. н. толкиенистов. Внешне их игры похожи. Но если у толкиенистов доспехи и оружие — это полет фантазии (точнее, материализованный стиль фэнтези), то для исторических реконструкторов первоочередное значение имеет аутентичность доспехов и оружия, соответствие эпохе. Впрочем, это не догма.
«Да, все действительно начиналось с того, что мы старались добиться максимально полного соответствия доспехов исторической правде, — рассуждает Росланд. — Но вопрос: где брать информацию? У тех, кто, скажем, занимается эпохой XVIII— XIX вв., ситуация другая. Там до нас дошли военные циркуляры, где подробно расписаны стандарты обмундирования, сохранились исторические образцы. (К примеру, «живой» мундир Наполеона висит в музее.) С эпохой XII—XIII вв. сложнее. Мало археологических образцов. Ни в одном музее вы не найдете полный комплект доспехов того времени. Да и существовало ли понятие доспеха как единого «уставного мундира»? Или они у каждого воина были оригинальными, хоть и делались по одинаковым технологиям?
Для нашего движения никогда не писались учебные пособия. Весь опыт наработан за последние 15—20 лет. Когда я пришел в клуб в 1992 году, мы вырезали картинки из журналов, срисовывали музейные экспонаты, многое домысливали. И со временем пришли к выводу, что историки из научных институтов очень многие вопросы оставляли открытыми. Скажем, известный академик раскопал в кургане элемент доспеха, описал его и даже «восполнил» недостающие части. Например, предположил, какими могли быть истлевшие в земле кожаные или деревянные элементы. Но этот академик никогда сам не надевал доспехи, не брал в руки меч и не пробовал его в поединке.
Мы же по описаниям ученых воссоздавали доспехи, надевали и понимали, что что-то не так. Неудобно в бою или не защищает жизненно важные места. Вопрос: это потому что академик «схалтурил» или средневековые конструкторы действительно делали несовершенные с точки зрения нашего времени изделия, потому что не обладали теми знаниями, которыми сегодня обладаем мы? Как вы понимаете, любой ответ на этот вопрос будет спорным.
Поэтому лично я вне зависимости от того, что на самом деле могло существовать в средние века, всегда требую в доспехах обязательной защиты лица («открытые» шлемы не допускаю!), локтевых и коленных суставов. Родители должны быть спокойны и уверены в том, что их сын, занимаясь в клубе, не получит травму. Что им от того, если соблюдена историческая правда, но ребенок пришел весь в ссадинах?!»
По мнению Роса, их движение не отличается особым организационным постоянством. Клубы часто дробятся, распадаются, возникают новые. Главным образом это происходит из-за того, что основной контингент — мальчишки 16—19 лет. Время пика юношеских амбиций. Парни торопятся жить, и им часто кажется, что они засиделись под чьим-то руководством, что впору создавать свои «школы боевых искусств». Действительно, завоевать авторитет при уже имеющемся авторитетном учителе трудно, проще набрать новичков и самому предстать для них в образе гуру.
Рос пережил уход многих воспитанников. Некоторых сам «просил» из клуба. В основном это были те, кто «перегорел» рыцарством в 16—17 лет, но затем переключился на учебу в институте, карьеру, создание семьи и пр. Такие парни часто продолжают ходить в клуб как бы по инерции. Уже не то что не «горят», но часто даже и не «тлеют». Безразличие и необязательность развращали общую атмосферу, и Рос вынужден был заводить «серьезный разговор» с такими парнями. «И, что удивительно, от многих я через несколько лет даже слышал слова благодарности. Дескать, спасибо, что выгнал, сам, мол, не решался и только мучился», — говорит руководитель клуба.
Теперь это спорт
Но есть и «обратная тяга». В «Росичах», к примеру, занимаются двое мужчин в возрасте за 30. В свое время они также истово увлекались рыцарством, потом поглотила работа и быт. А когда семьи состоялись, наладилось с работой, появился достаток и свободное время, стало возможным вернуться к юношескому увлечению. Делают (или покупают) доспехи и ходят к Росу на тренировки. Занимаются сознательно, не ставя под сомнение авторитет учителя. Знают, чего от него хотят. Теперь рыцарство — это для них как спорт: возможность поддерживать неплохую физическую форму. Самому «взрослому» человеку, который занимается у Роса, — 47 лет. А вообще в движении есть люди и пенсионного возраста. Самому же Росу Анисенко 5 августа исполнилось 32 года.
В 1999 году он впервые взял в руки молот и попробовал себя в кузнечном ремесле. С тех пор значительно продвинулся в этом умении. Является членом «Гильдии мастеров «Коло». (Изделия мастеров этой гильдии можно встретить на многих оружейных выставках.) Рынок исторического оружия и доспехов сравнительно небольшой, но стабильный. На нем не так много мастеров, но и без заказов они, слава Богу, не сидят. Их изделия, кроме собственно членов военно-исторических клубов, покупают музеи, частные коллекционеры, дизайнерские студии. (Часто можно видеть, скажем, одетого в доспехи истукана в фойе элитного клуба или дорогого салона-магазина.)
Рос, кроме традиционных своих изделий, иногда получает заказы от автоколлекционеров, которые восстанавливают старинные автомобили и часто им нужно изготовить, скажем, деталь 30-х годов в единственном экземпляре.
Не пить, не курить
Как руководитель клуба Рос придерживается правила: каждый юноша должен сделать доспехи своими руками. Это — как два в одном. Парни учатся работать с инструментами (во многих школах как таковые уроки труда либо упразднены вовсе, либо заменены занятиями в компьютерных классах и пр.) и тренируются физически. Ползанятия — физподготовка, другая половина — работа в мастерской. И еще много внимания уделяется изучению истории. Поощряется, когда человек приносит в клуб свежую информацию об оружии и доспехах эпохи.
«Многие, кто к нам приходит, вообще молоток и зубило берут в руки первый раз. Это видно по ним. Приходится учить буквально азам. Мы не ставим цель сделать из человека слесаря или скорняка, но умение что-то делать своими руками еще никому не навредило в жизни», — рассуждает Рос.
А еще у Роса (с его слов) есть редкое по нынешним временам жизненное правило: он не пьет спиртного, не курит и не сквернословит. То есть сколь бы нервозной и критической ни оказывалась обстановка — всегда умеет донести свою мысль литературными словами. «Я не монах, не занимаюсь каким-то самоистязанием. Просто не пью. Мы учимся расслабляться и создавать себе хорошее настроение, не прибегая к спиртному. Для многих это оказывается действительно непросто. Я своих ребят специально не обнюхиваю и не выпытываю, как они себя ведут вне клуба. Но атмосфера у нас такая, что все знают: если выпил — не приходи!»
А я бы в рыцари пошел?
Мысленно уношусь в свое детство: пошел бы я в рыцари, если бы такое движение существовало в 70-е годы? Возможно. И даже — очень возможно. Но если бы пошел, то как долго бы в нем оставался?
Я смотрел на своего собеседника, осознавая, что передо мной человек, сумевший стать взрослым, не переставая оставаться мальчишкой. Он и тренер, и партнер своим ученикам. Он учит и учится одновременно. Такие люди умеют профессионально хранить мир мальчишечьего детства. И они же могут, если мы (взрослые мужчины) их попросим, вернуть нас в этот мир. Как отец двух мальчишек могу сказать: хорошо, что в нашей жизни остаются такие вот профессиональные романтики. С ними лучше.