Киевское детство — это дворы с качелями, веселые компании и привычные безымянные магазинчики, гастрономы и молочные, овощные и хлебные. И дети с выданным родителями списком продуктов, бидончиком и пустыми бутылками из-под кефира. Киевлянка Марина Соболевская вспоминает свое детство на Лукьяновке и те самые магазинчики.
— В моем шестилетнем мире еда была лишней. Продукты — да. Их я любила, но запихивать в себя не видела смысла. Каждый раз, усаживаясь по маминой просьбе за обеденный стол из польского гарнитура под окном с фиалками, я глядела на полную тарелку и включала арсенал вздохов. Я тоскливо вылавливала лук из супа и раскладывала его по бортику тарелки, расковыривала вилкой котлету, выискивала комочки и пенки, размазывала пюре и выплевывала укроп.
Летом было легче. Родители опытным путем выяснили, что арбуз я все-таки ем. И с арбузом меня можно обмануть, транзитом впихнув запрещенные блюда. Тогда появлялась миска с красными сочными кубиками без косточек, а с ними в меня попадало почти все меню.
Еще мама любила, когда в гости заходил соседский мальчишка с хорошим аппетитом. Тогда нас кормили парой, нахваливая жевательные способности активного гостя. От сладкого меня тошнило. Крем с торта приходилось соскребать ножом. Шоколадные конфеты фабрики Карла Маркса равнодушно пылились в хрустальной ладье.
Другое дело, если мама посылала в магазин. В шесть лет читать я уже умела, но иногда зависала на букве в середине слова «Продтовары» или «Промтовары». Чтобы понять, в каком из них еда, а в каком — вещи.
Чтобы купить все необходимое, мне приходилось обходить четыре магазина — «Наш», «Гастроном», «Молоко» и «Овощной» на улицах без названий.
«Продтовары» располагались в соседнем доме. Наши продавцы знали покупателей в лицо, помнили, кто что выбирает, и советовали не брать просроченное. В «нашем» работала мама одноклассника — почти родня.
Сначала я шла с авоськой в хлебный отдел. Если у задних дверей магазина стоял грузовик с надписью «Хлеб» на железном боку, запах свежей выпечки разлетался по всей улице. Продавщица по списку принимала лотки с румяными кирпичиками и батонами в ряд, энергичный грузчик ловко заносил их и выстраивал их в деревянных нишах, а в отделе разрасталась очередь. Стандартный заказ — батон и половинка черного, который продавец разрезал при тебе одним движением.
Иногда вместо батона была паляница с золотистой крышечкой. Принести без потерь благоухающий хлеб мало кому удавалось. Идешь по улице, тебя обнимает легкий ветер, птицы щебечут. А ты отрываешь свежий кусочек горбушки. Не потому, что проголодался, не потому, что время обеда. А потому, что ты отщипнешь только маленький кусочек. И еще один. А дома глянешь — хорошая дырка в хлебе выгрызена. У нас с папой даже игра такая была: «Доча, ты какой хлеб будешь, ломаный или резаный?»
«Ломаный!» — радостно кричала я в ответ. Так гораздо вкуснее.
Когда разрешалось прикупить десерт, то в авоське появлялись соломка, от которой нельзя было оторваться, пока картонная коробка не опустеет, и кукурузные палочки, со сладкой быстротой исчезавшие во рту.
В соседнем отделе я покупала 200 граммов докторской колбасы, 200 граммов голландского сыра с пластиковыми цифрами на шкурке и 200 граммов сливочного масла. Желтое масло грузно лежало большими прямоугольными кусками в витрине рядом с коричневым шоколадным. Поверхность украшали масляные розочки или нацарапанные ромбы. Продавец выбирала кусок, а я во все глаза глядела, как она отрезала большим алюминиевым луком с тетивой из лески нужный фрагмент. Привычным движением заворачивала продукты в темную упаковочную бумагу и называла цену. Иногда денег не хватало. Тогда продавец по-соседски говорила: «Занесешь 10 копеек в следующий раз». Приходилось снова бежать в магазин с десятью копейками.
Вторым на очереди был «Гастроном» на соседней улице, через длинный квартал. Он радовал отделом «Рыба» с большим старым аквариумом, в котором сновали облезлые зеркальные карпы с несколькими чешуйками на боках. Ты тыкал пальцем на выбранную рыбную жертву, ее вылавливали сачком и вручали. В 80-е аквариум убрали за ненадобностью. В молочном отделе работала мама одноклассницы, девочки с изумительной фарфоровой кожей. Я всегда думала, что она такая от сметаны и творога из этого отдела. В конфетный отдел мы заглядывали с родителями, когда шли в гости. Вся стена отдела была в ячейках, доверху засыпанных «Белочкой», «Красным маком», «Кара-Кумом», «Гулливерами», «Лещиной», шоколадом в форме золотых медалей. Все это переливалось и отражалось в зеркалах. Продавец наполняла доверху два коричневых бумажных пакета разноцветной ароматной россыпью. Я ждала от конфет фантиков, чтобы долго рассматривать бумажные картинки. А затем маленьким ногтем разглаживать до зеркальной ровности алюминиевую зеленую и красную фольгу из-под обертки.
Третьим магазином был «Молоко», через два квартала, на третьей от нас улице. Там же и овощной. В молочный я шла с синим эмалированным бидоном и пустыми бутылками тяжелого стекла из-под молока и кефира. Вымывать их было сложно и долго. Терла ершиком на проволочной ручке, набрасывала внутрь кусочки газет с водой, трясла и бултыхала, пока не смоются остатки жирных сливок. Для сметаны, которую черпали из бидонов, несла пол-литровую банку с капроновой крышкой. Банку забыла — без сметаны осталась. Денег из дому можно было не брать, бутылки сдаешь, молочное покупаешь.
Улицы казались длинными-длинными, магазины далекими. Пока дойдешь, пока по сторонам посмотришь, с подружками поболтаешь, пока обратно дотелепаешь, дотащишь авоську… А у мамы уже новое поручение — сходить еще куда-то, что-то докупить. Я устала, словно пол-города обошла. Но собираюсь и по второму кругу в магазин.
Из купленных продуктов мне предназначались докторская колбаса и яблоки. Каждый день в школу мама заворачивала мне один бутерброд и одно яблоко. Только я их не ела, стеснялась жевать в школе, да и вообще забывала про еду. Иногда бутерброд мог заваляться в портфеле. Но чаще всего пакет с раздавленным завтраком мама обнаруживала в конце дня. Меня ругали, уговаривали, воспитывали. Бесполезно. Есть я не могла.
Однажды, гурьбой возвращаясь из школы, во дворах мы увидели дворняжку со щенками. Собака песочного цвета лежала на боку, свесив растянутый живот. А рядом копошились пестрые коротколапые шарики. Вот где пригодился мой бутерброд! Теперь в портфеле больше не болтались старые куски хлеба с колбасой. Каждое утро я получала свежий паек. А во дворах по дороге домой меня радостно встречали разнообразные дворняжки.
Прошло много времени. И однажды дома мне учинили допрос с пристрастием, ем ли я в школе бутерброды. Я твердила, как партизан, что ем каждый день колбасу докторскую, хлеб-батон и яблоко в придачу. Это не помогало, напряжение разрасталось. Наконец, спросили, не скармливаю ли я свои завтраки дворнягам по дороге. Оказалось, мама встретила знакомую, разговорились обо мне. Та и рассказала, что часто видит, как я кормлю собак со всей округи.
Мне тогда хорошо влетело и за вранье, и за перевод продуктов. Но от этого лучше кушать я не стала.
Зато про мои бутерброды прознала подружка одноклассница. На перемене она подбегала ко мне с вопросом: «У тебя есть бутерброд или яблоко? Кушать хочется». Я с облегчением отдавала пакет с едой. Она честно делила пополам хлеб с колбаской. Яблоко она наловчилась ноготками аккуратно по периметру передавливать по шкурке и ломать на ровные две половинки. Или перерезать подходящей линейкой.
Мы искали тихое место, обустраивались, жевали и болтали о всяком разном. В маленькой уединенной компании мне было так вкусно, что я забывала о школе, уроках и нелюбви к еде. Колбасно-яблочная дружба принесла пользу, я постепенно крепчала. Мы бегали друг к дружке в гости, носились босиком по лужам во дворе, ходили на елку в Октябрьский дворец, одалживали друг у друга кофточки и юбочки, воровали сирень весной. Мы окончили школу, и однажды подруга призналась: «Как же я любила твои бутерброды с докторской колбасой!»
Читайте также: Полеты, фребелички и песни о любви: детство на Франко;
Маленький банкир и большой читатель: детство на Печерске;
Хобби для цыпленка и лампочка папы Карло: детство на улице Ленина;
Детство на новой Дарнице: корабль в песке и джинсы на рынке;
Дитинство на Троєщині: вибухівка під хмарочосами та свої пацички;
Дитинство на Корчуватому: кататися на драконі та обідати на пляжі;
Детство на Отрадном: штурмовать сады и расти на деревьях;
Детство на Троещине: песок, асфальт и 90-е;
Детство на Воскресенке: ключик для воды и клетка из матрасов;
Детство на Оболони: раки, речка, ранняя весна;
Детство на ДВРЗ: «Белое братство» и загадочный лес;
Детство на Отрадном: штурмовать сады и расти на деревьях;
Дарница босячки и пай-девочки;
Давай дружить в 
, самые крутые фотки лови в 
, все самое важное и интересное в 
, кратко и по делу в 
.
