Детство на новой Дарнице: корабль в песке и джинсы на рынке

Фото Artemka, Власна робота, CC BY-SA 4.0, Посилання

Родители работали на киевском радиозаводе, за год до моего рождения им дали квартиру в гостинке через дорогу от него. На свет я появилась в роддоме на Красном хуторе, через 11 дней после этого грянул Чернобыль. Спустя месяц меня отвезли к маминым родителям в Кировоград — считалось, что там безопаснее, чем в Киеве, который ближе к ЧАЭС. К сентябрю привезли обратно.

В садик отдали в год с хвостиком: маме не полагалось сидеть в декрете дольше, чем полтора года. Садик находился практически во дворе нашего дома — он и до сих пор работает, недавно его даже раскрасили в яркие цвета. Ему повезло: большинство детсадов в ближайших окрестностях закрыли и переделали под офисы.

Чтобы взяли в садик, надо было причинить ему какое-то добро. За меня откупились краской, а когда спустя три года пришел черёд младшей сестры, несколько недель всей семьей с привлечением друзей мы после заката убирали листья.

Только часть территории, где мы мели листья

В садике работал бассейн, который очищали не какой-нибудь хлоркой, а серебром, там нас научили плавать «стрелочкой» и лежать на воде «звездочкой». Кормили хорошо и вкусно, а с мальчиком Алешей мы соревновались, кто быстрее съест свою лапшу с молоком. Через несколько лет бассейн перестал работать, а сестра после садика приходила домой голодной.

Так как садик был во дворе, в какой-то момент родители предложили возвращаться домой самостоятельно. Вся задача состояла в том, чтобы узнать у воспитательницы, когда будет шесть часов — и топать. В первый же день произошла осечка: я вовсю играла на площадке, когда пришли родители и спросили, почему я еще не дома. В свое оправдание заявила, что не думала, что уже так поздно. После этого воспитательницу проинструктировали отдельно, и в шесть она сама отправляла меня домой.

Простора для игр хватало, продолжали мы там развлекаться и в школьные годы: спрыгивали с крыш веранд, гоняли в казаков-разбойников так часто, что невозможно было разобрать, где старые стрелки, а где — новые, прятались от сторожей, которым не нравилось, что детвора весело рискует себе сломать ноги.

За каждой группой была закреплена собственная площадка с верандой и развлекушками. В какой-то год нашу группу перевели на самую дальнюю площадку. Она находилась у калитки, за которой через заросли кустов шла тропка. Из-за месторасположения веранды ее облюбовали взрослые. Днем там играли мы, а вечером пили и курили они. Тогда мы нашли классную новую забаву — расковыривали окурки, там мог попасться фильтр двух видов: похожий на плотную вату или тонкая бумажка, сложенная гармошкой. Счастливчиками были те, кто находил «гармошки», а высшим пилотажем считалось умение развернуть гармошку так, чтобы не порвать. Правда, развлекались мы так недолго: нас запалила воспиталка (не то что мы особо прятались, потому что не совсем понимали, с чем играли) и запретила такое делать. Но после того окурков мы и не находили, возможно, убирать стали лучше.

Вид со входа в садик. Вдалеке — самая последняя веранда

Играли и во дворе. Напротив соседнего парадного была огроменная поросшая травой территория, вдалеке стояли несколько деревьев: березы, клены и вроде дуб. Рядом с ними с подружкой Алиной и другом Васькой мы играли в «семью». Васька, естественно, был папой, а так как Алина была на целых четыре месяца младше меня, ей доставалась роль дочки. Мы выносили еду, подстилки и просиживали там целыми днями. Позже на клене появилась тарзанка, на которой собиралась детвора с нашего и соседнего дома. Она была довольно высокая, очередь желающих прыгнуть выстраивалась длинная. Некоторые такие желающие, попав наверх, резко передумывали и отказывались прыгать. Но пути назад не было — на дерево залезать было довольно сложно, а слазить и подавно. Поэтому единственный путь вниз — только через тарзанку. В итоге, конечно, каждый сопротивляющийся рано или поздно все равно прыгал, когда у следующего в очереди кончалось терпение, и он сталкивал трусишку. Лет десять назад деревья спилили, на месте поросшей травой пустоши построили высотку.

Еще возле соседнего парадного была площадка — объект зависти жителей нашего. Точнее, не вся площадка, а определенная ее часть — песочница в виде корабля. По железно-сетчатым парусам можно было лазить, даже руль крутился натурально. Корабль представлял собой отличное укрепление во время зимних битв: возле борта было удобно прятать снежки, а конструкция с рулем служила дополнительной защитой. Так что противникам, которые не успели занять корабль, приходилось дольше строить свои крепости из огромных снежных шаров. Сейчас на этом месте — обыкновенная деревянная площадка.

Вместо высотки был поросший травой пустырь

В пяти минутах ходьбы от дома было два магазина: в одной стороне «Универсам», в другой — «Гастроном». Напротив универсама находилась пожарная станция, поэтому ходить туда было отдельным удовольствием, ведь можно было заодно поглазеть на здоровенные красные машины. Самих пожарных видно не было. В пять или шесть лет меня впервые отправили самостоятельно в универсам. Как позже признались родители, я была под надзором: мама кралась за мной и следила, чтобы правильно переходила дорогу, смотрела по сторонам и не отвлекалась. Экзамен был сдан успешно, так что потом такие походы случались регулярно.

В фойе универсама стояли аттракционы: машинка, лошадка и что-то еще, куда забрасываешь монетки, и залезаешь качаться под музыку. Естественно, эта роскошь была позволительна только по особым случаям. Когда мне было четыре года, мы отправились в универсам покупать одеяло для сестры. Полки тогда уже удивляли непривычной пустотой, одеял особо не было, оставались небольшие синие с белыми мишками. Купили два, а потом мама сшила их вместе, потому что иначе они были маленькие.

Когда я пошла в школу, рядом с универсамом появился удивительная штука — киоск. Там продавались ароматные жвачки, чупа-чупсы и прочая невидаль. На тот момент я уже освоила концепцию сдачи, поэтому очень радовалась, когда посылали в магазин, а на остаток можно было удивить себя чем-то из этого киоска. Но родители смекалки не оценили и предложили все же доносить сдачу до дома. Но это не мешало ходить и глазеть каждый раз на яркую витрину с необычным товаром, которого в универсаме не найдешь.

В 90-е универсам превратился в авторынок. Внутри обустроили отдельные места для продавцов, там можно было купить и автозапчасти, и краску, и вообще много всего. Был и такой вид подработка: слесари на радиозаводе вытачивали детали и передавали на продажу торговцам на авторынке. Кстати, радиозавод тогда практически перестал работать.

Современный авторынок

В гастроном посылали за хлебом, молоком и прочей мелочью. Хлеб, естественно, в целости домой никогда не попадал, исключительно с надгрызенной корочкой. Иногда разрешалось купить мороженое «стаканчик» или порцию кваса из желтой бочки, которая летом стояла рядом с магазином. Только это скрашивало поход в гастроном, потому что дорогу туда я не любила: надо было проходить через детсад, уже упомянутую калитку и по тропке через заросли кустов.

Но главные закупки происходили, конечно же, на Дарницком рынке. Торговали там чем угодно, а продавщицы могли обставить любых современных маркетологов. Тут и «домашнее молочко, утром только подоила, жирное; ой если жирное не хотите, то вот есть нежирное», и масло подсолнечное «вообще не пенится и не дымит» (еще до появления Олейны), и мясо, которое «вот только утром разделала, оно свежее, просто быстро обветрилось».

В школьные годы каждую субботу мы с сестрой по очереди ходили с папой на рынок, выполняя роль хвостика. Важных процедур во время покупок было несколько. Для начала следовало обойти весь рынок в поисках товара с наилучшим сочетанием цены и качества. С некоторыми позициями было легче — после череды проб и ошибок определенный продавец нарекался лучшим по маслу, творогу или сметане, и покупки совершались только у него. С некоторыми, как правило, овощами и фруктами, было сложнее. После этого обязательно надо было поторговаться. А затем сходить на контрольные весы и перепроверить честность торговца. Следующий этап был опциональным: если продавец обманул, мы шли возмущаться, ругаться и требовать привести все в порядок, если все было по-честному, делали мысленную пометку, что, может, еще к нему вернемся.

Вход в мясной павильон. Тут все осталось почти по-прежнему

Но продуктовый участок — это далеко не весь рынок. Вторая половина — вещевой и со всякими товарами разной степени необходимости. Торговых центров в то время не было, поэтому именно на Дарницком рынке я познакомилась с легендарными фразами «постой на картонке, а я пока сгоняю за нужным размером», «не стесняйся, я задерну шторку», «это сейчас самая ходовая модель, я и дочке такое взяла», «не переживай, эти джинсы потом потянутся», «не переживай, после стирки джинсы чуть сядут». А недалеко продавались кассеты-сборники хитов, пластмассовые солнцезащитные очки и стремные сервизы. Эта область рынка не изменилась совсем, разве что вместо кассет сейчас продаются аксессуары для мобильных телефонов и диски с музыкой. А вот продуктовый рынок стал более цивилизованным: с навесами и хорошими торговыми столами. Но торговаться можно до сих пор.

В последний год детсада у нас был так называемый нулевой класс: приходила учительница из соседней школы и учила писать, читать и считать. При поступлении в школу надо было сдавать вступительные экзамены. Поблизости находились две школы. Одна — чуть ближе, но старая и с не самой хорошей репутацией. Вторая — дальше, зато новенькая, даже младше меня, чистая, да еще с английским уклоном. Приняли в обе, выбрали, конечно же, вторую.

Ее называли стекляшкой за большие застекленные балконы. Когда я пошла в первый класс, обещали, что скоро откроют бассейн — корпус и коридор со стеклянными стенами прямо из школы уже были построены, и казалось, еще чуть-чуть и точно откроют. Заработал он через два года после моего выпускного.

Школа

Путь до школы занимал минут 10-15, и почти сразу мы с подружкой и теперь уже одноклассницей Алиной ходили самостоятельно. Но недолго. В тот год активизировалось Белое братство, родители переживали за детей, поэтому пару месяцев нас, к неудовольствию, сопровождали родители. Потом все как-то поутихло, и мы опять ходили сами.

Школа находилась возле парка Партизанской славы. Каждый год циркулировали одни и те слухи: нашли труп. Подробностей не сообщали, чаще всего это была некая молодая девушка, реже — парень. Обычно находили весной — потому что раньше мертвец якобы лежал под снегом, а теперь оттаял. Понятия не имею, насколько это было правдой, но со временем стало традицией, поэтому воспринималось исключительно как миф.

Но был и жирный плюс в месторасположении школы — физкультура проходила в парке, на стадионе. Там мы бегали, прыгали и делали все, что положено школьникам на физре, во время первой, второй и последней четвертей, а в третью занимались в спортзале.

В том же парке развлекались зимой. Рядом с колесом обозрения была горка, по которой очень круто спускаться на санках. Факторов крутости было несколько. Во-первых, она длинная, так что можно было сполна наглотаться холодного воздуха и восторгов. Во-вторых, на ней было горбочки, добавляющие экстрима. При желании их можно было объехать, а можно было немножко взлетать, как на трамплине. В-третьих, в несильный мороз внизу образовывалась огромная лужа, в которую приходилось стараться не заехать, и это становилось отдельным вызовом для саночных пилотов. Так как горка была длинная, путь наверх утомлял, но спуск того стоил. Возвращались домой в одеревеневших из-за снега и мороза штанах и рукавицах. Главный урок, который я вынесла из этих покатушек, — нельзя согревать замерзшие руки под горячей водой. Ужасную вечность ломило пальцы, будто по ним треснули молотком. Запомните: только в еле теплой или даже холодной — даже после мороза она будет казаться тепленькой.

Летом в парке катались на аттракционах. Сначала на небольших американских горках, карусели-ромашке, качелях-лодочках. Когда постарше — на качелях в виде клеток. В них требовалось немало силы и ловкости, чтобы раскачаться, зато потом взлеталось просто отлично. Аттракционы там все те же, только сейчас они пугают не столько экстримом, сколько ушатанностью и древностью.

Отдельная история — колесо обозрения. Новая Дарница — не особо высокая, поэтому сверху видно довольно далеко. Еще можно было вращать железный круг внутри кабинки, чтобы она проворачивалась, но, как по мне, крутить головой, обозревая окрестности, куда быстрее и проще.

Самое крутое было кататься на колесе обозрения с мороженым

Сейчас Новая Дарница не слишком изменилась. Добавились высоток, заметных аж с Дарницкой площади, рынок, школа и садик все еще на месте. Только край города отодвинулся. Если раньше недалекая Рембаза была концом мира, то теперь граница переместилась до новенькой станции метро «Красный хутор».