155 лет назад — в 1857 г. — была освящена кладбищенская Троицкая церковь Флоровского женского монастыря. Время не пощадило некрополя.
Киселевкой, на вершине которой стояла церковь, монастырь со времени своего зарождения не владел. Да и гора изначально называлась Хоривицой — на ней, по преданию, сидел один из трех братьев-основателей Киева Хорив. Потом был сооружен замок, и гора стала Замковой. А Киселевкой ее назвали по имени Адама Киселя, который в 1649—1653 гг. был последним польским воеводой Киева и пребывал в том замке.
.jpg "Киевский замок. Абрагам ван Вестерфельд. 1651")
Насельниц Флоровской обители вначале хоронили в Кирилловском монастыре, а когда в нем в 1787 г. основали инвалидный дом, захоронения для посторонних были прекращены. В 1796 г. игуменья Августа просила разрешения пользоваться кладбищем на горе Щекавице, и Киевская консистория позволила, но окончательного решения довелось ждать еще два года. Потом монастырю предоставили косогор на Киселевке, а в 1822 г. сестры направили просьбу отдать еще и «поверхность горы» — под устройство кладбища.
Лишь осенью 1833 г. игуменья Смарагда, задумав сделать каменную ограду вокруг монастыря и «найдя необходимым и полезным находящуюся над монастырским косогором верхнюю часть горы, называемой Киселевкой, присоединить к самой ограде монастырской и обсадить деревьями», обратилась к генерал-губернатору В. Левашову. Она просила графа «дать распоряжение на отвод горы к монастырской ограде, ибо она и для города остается бесполезной».
Архитектор Л. Станзани подготовил детальный план Киселевки и 30 апреля 1834 р. высказал свое мнение, что из-за крутизны горы строить на ней частные дома невозможно, а потому просьбу игуменьи можно удовлетворить. Но городская комиссия, думая о доходах с земли, планировала иначе, и 10 июля проинформировала губернский строительный комитет за подписью войта Г. Киселевского: «На пространстве 3606 кв. сажень с удобностью может поселиться бедных обитателей около 10 человек, которые, построив дома, могут и должны отбывать воинский постой и нести прочие городские повинности, а по постройке казарм платить городской казне с оценки домов ежегодно однопроцентный сбор».
Вместе с тем комиссия разъяснила: если уж монастырю земля очень нужна, пусть пользуется, но платит оброк. На том и порешили, и 2 августа 1834 г. монастырь заплатил городу за землю 450 руб. 4 коп., что составляло чуть больше 12 коп. за один квадратный сажень (4,55 кв. м). В июне 1835 г. игуменья вновь обращалась к генерал-губернатору — просила, ввиду «большой крутизны горы и неудобства к постройке каменной ограды», разрешить вначале обнести монастырь деревянной оградой. Просьба была удовлетворена, а позже, в 1851 г., появилась каменная ограда по проекту архитектора П. Спарро.
После открытия кладбища возникла необходимость в храме при нем. Проект Троицкой церкви разработал тот же Спарро, и в июне 1855 г. игуменья Агния с сестрами подписали с киевским купцом 3-й гильдии С. Фадеевым договор на строительство кладбищенской церкви. Купец обязался «произвести всю каменную постройку церкви на горе Киселевке по Высочайше утвержденному 7 апреля 1855 г. плану и фасаду». При этом монастырь должен был приобрести и завезти на место строительства кирпич, известь и риштовку, а Фадеев обеспечивал песок и воду. По договору он взял на себя такое обязательство: «…Фундамент выкопать до материка и землю вывезти там же на горе в ямы должен я собственными людьми, потом по одобрении архитектора заложить фундамент; людей на строительстве будет 10 человек; работу начать нынешним летом и производить как можно поспешнее».
Свои обязательства подрядчик выполнил точно, и в 1857 г. митрополит Филарет освятил церковь. Ее строительство обошлось монастырю в 30 тыс. руб. серебром. Крестообразный храм с двумя позолоченными куполами, покрытыми железом, имел два престола: главный — во имя Пресвятой Троицы и другой, с правой стороны, в честь Ахтырской иконы Божьей Матери. Церковь имела высоту и длину по 22 м, ширину — 15 м. Кресты с шаром были вызолочены листовым золотом, под крестом — позолоченный полумесяц. Над церковным притвором возвышалась каменная колокольня с шестью колоколами, самый большой весил 790 кг.
.jpg "Кладбищенская Троицкая церковь. 1893")
Археолог Н. Беляшевский в 1888 г. писал в журнале «Киевская старина»: «Возвышенность, на которой расположен Старый Киев, дает от себя с северо-западной стороны несколько отрогов, вдающихся в низменность Подола. На одном из отрогов находится Флоровский женский монастырь. Собственно на горе только часть построек монастыря, большинство же их расположено у подошвы горы. Возвышенность эту зовут теперь Флоровской горой, иногда Киселевкой. Прежде она называлась Замковой горой, вследствие того, что на ней находился киевский замок. […] В настоящее время от замка никаких следов не осталось. Но на том месте, где он находился, обнаружены следы более древней эпохи. В ограде Флоровского монастыря на вершине горы, с северной стороны ее, находится монастырское кладбище. При копании могил обнаружено, что почва на несколько аршин вглубь (1 аршин = 71 см. — В. К.) состоит из мусора, в котором попадаются куски тонкого кирпича в 1 вершок толщины (4,44 см. — В. К.), характерный для великокняжеский эпохи цемент, куски шифера и различной величины валуны». Далее Беляшевский рассказывал о найденных черепках, остатках украшений, обломках бронзового сосуда, наконечниках стрел и прочих предметах. Историк делал вывод, что «на вершине горы могло находиться в великокняжескую эпоху какое-нибудь здание, более ясные следы которого могут скрываться под одним из бугров, находящихся на вершине горы».
В 1888 г. при подготовке могилы копатели нашли тысячу серебряных монет времен Петра І. Две монеты достоинством в одну копейку монастырь послал в Императорскую археологическую комиссию. Но из Петербурга их возвратили, поскольку, как отмечалось в ответе, они «не заслуживают приобретения Комиссией».
Священник Ф. Маниковский в 1894 г. в книге о Флоровском монастыре нарисовал такую картину: «В осеннее и зимнее время трудно подниматься на гору, хотя и устроены удобные лестницы. Но во время весеннее и летнее, кажется, ни на каком из других кладбищ г. Киева (кроме кладбища на Аскольдовой могиле) не чувствуется душой столько отрады, столько мира в вере и надежде на Оживотворителя мертвых и Царя Славы».
На верхнем кладбище монастыря покоились останки князя А. Г. Баратова (1817—1873), инженер-полковника Н. И. Чеснока (1796—1871), генерал-майора И. Р. Глушко (1812—1884), полковников Г. Г. Афанасьева (1810—1872) и Н. Г. Баранова (1825—1902), военного инженера М. Н. Козлова (1843—1899), штабс-капитана А. Ф. Кочетова (1818—1877), профессоров Киевской духовной академии знатока греческого языка И. М. Бобровницкого (1811—1885), доктора философии П. И. Линицкого (1839—1906), автора фундаментальных трудов по библейской археологии А. А. Олесницкого (1842—1907), историка словесности В. Ф. Певницкого (1832—1911), доктора церковной истории С. Т. Голубева (1848—1920) и других известных киевлян.
При церкви Казанской Божьей Матери были похоронены игуменьи Иувеналия (Уляния Стойкова, 1773—1848), Серафима Вонлярляревская (1808—1853), Парфения (Аполлинария Адабаш, 1810—1881), генерал-майор свиты его императорского величества князь С. И. Мещерский (1798—1870), князь И. Д. Ширинский-Шихматов (1832—1876), полковники Н. Л. Юзефович (1830—1897) и И. М. Епифанов (1836—1898), доктор богословия и словесности академик Украинской академии наук Н. И. Петров (1840—1921) — крестный отец М. Булгакова. Около Вознесенской церкви упокоились игуменьи монастыря Каллисфения (княжна Екатерина Милославская), Августа (графиня Анна Апраксина, 1732—1802), Пульхерия (княгиня Прасковья Шаховская), Евпраксия (Артеменко, 1837—1919), близ Воскресенской церкви — игуменья Елена (Екатерина Бехтеева, 1756—1834), прожившая в монастыре 60 лет.
Монастырские кладбища на Флоровской горе и на основной территории монастыря приносили определенный доход, иногда довольно значительный. В частности, в 1918 г. было «заработано» от продажи мест для захоронения 75 370 руб. Общий доход монастыря составил 137 611 руб., на нужды обители пошло 122 562 руб.
В 1929 г. Флоровский монастырь был закрыт, «нетрудовой элемент» выселен, кельи отданы под общежития, храмы стали производственно-складскими помещениями, захоронения около Казанской церкви вскоре оказались под слоем асфальта.
Судьбу кладбища и церкви св. Троицы решил составленный в 1936 г. Генеральный план реконструкции Киева. Еще 13 июля 1927 г. президиум Киевского окрисполкома постановил: «Учитывая, что в настоящий момент кладбище закрыто, что Троицкая церковь прихода не имеет и не используется с 1923 г., считать необходимым эту церковь закрыть». И вот теперь планом предусматривалось создание в городе внутреннего кольца в составе 12 парков. Один из них, площадью 30,7 га, планировался «на территории б. Десятинной церкви с прилегающими склонами Флоровской горы и Детинки». Намеченное не было осуществлено, но церковь снесли.
В конце1940-х на горе прямо на кладбище разместилась военная часть для обслуживания радиостанции, установленной для глушения «вражеских западных голосов». Этим они занимались до конца ноября 1988 г., когда в СССР глушить радиостанции перестали.
